НА ДОРОГЕ В

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Ч
КУПЕЦ
СМЕРТЬ

Неестественное освещение. По дороге, неестественно медленно, делая
очень странные шаги, идет Ч. Абсолютная тишина. В этой и
подобных сценах, когда появляется кто-либо еще, слышно пение
птиц. Когда Ч остается один на сцене, пение птиц смолкает.

Ч:
Мы приходим в этот мир, чтобы умереть, и умираем, чтобы уйти.
Всякая цель есть самоцель, а любая мысль есть мысль о смерти.
Любая песнь есть песнь о голоде, который никогда не проходит.
Празднуйте смерть, люди, и танцуйте ее на улицах!
Ведь ничего другого нам все равно отсюда не вынести.

КУПЕЦ догоняет Ч и пытается проехать мимо, но Ч хватает его за плечо.

КУПЕЦ (бурчит): Приветствую тебя... путник.

Ч кивает.

КУПЕЦ снова пытается проехать мимо, но Ч останавливает его.

КУПЕЦ: Я не имею привычки заговаривать с первым встречным. Особенно
сейчас.

Ч: Ты купец.

КУПЕЦ: Это так. Кто ты?

Ч: Я - Санчо Панса, оруженосец дон Кихота.

КУПЕЦ: Шутник.

Ч: Шутник?

КУПЕЦ: Кто ты на самом деле? Отвечай.

Ч: Я - Санчо Панса, оруженосец дон Кихота.

КУПЕЦ: Не хочет говорить.

Ч: Не хочет верить.

КУПЕЦ: Ну хорошо. Тебе не повезло, шутник. Дон Кихот, если он вообще
существовал, умер много лет назад - это раз. В твоей речи...

Ч: Всю жизнь я был оруженосцем, а теперь путешествую один.

КУПЕЦ: В твоей речи явственно слышен акцент - франзуский - это два.
Моя жена родом из ЛаМанчи - это три. Мне продолжать?

Ч: Какая разница, чьим оруженосцем я был? Я скакал за своим
хозяином, и его спина скрывала от меня улыбку смерти впереди. Я
таскал на себе его оружие, чтобы он в любой момент был экипирован
задирать безответных крестьян или их постройки. Какая разница,
чьим оруженосцем я был? Мне - нет никакой, и не только потому, что
я больше не оруженосец. Это месть моим бывшим хозяевам. Никто не
интересуется личностью оруженосца, даже он сам. Оруженосец никто.
Он - движущаяся по земле функция, функция несения
оружия. Когда-нибудь, ее будут выполнять роботы. Но я уверен, что
они будут так же ненавидеть своих хозяев.

КУПЕЦ: Значит, ты не был знаком с дон Кихотом?

Ч: Не пойму, как вышло, что он не перебил меня. Ведь он не слышал
ни слова из того, что я сказал.

КУПЕЦ: Не исключено, что ты на самом деле был оруженосцем. В любом
случае, не думаю, чтобы ты был хорошим оруженосцем. Наверное, ты
заболел, и тебя выгнали. Ты просто остался без хозяина. Теперь ты
бродишь по дорогам, боясь умереть голодной смертью и разыгрываешь
честных странников, называясь Санчо Пансой. Готов побиться об
заклад, ты собирался выпросить у меня несколько медных монет.

Ч: Что ты знаешь о смерти, честный странник? Кто ты такой?

КУПЕЦ: Я - образованный человек, спешащий по торговым делам в
Барселону, бездельник. О смерти я знаю, что она есть сон, который
никогда не кончается - это раз. Что мне никогда не доведеться
увидеть ее, потому что глаза мои закроются в тот же миг, как она
появится передо мной - это два. И никакого три нет, потому что не
имеет смысла задумываться о чем-то, чего ты никогда не увидишь.

Ч: Дурак, посмотри вперед. Разве ты не видишь ее, вон там, дальше по
дороге, у развалившейся хижины?

КУПЕЦ: Вижу. Шутник. Вижу твоего дружка в черном плаще... не
меньше восьми локтей роста... на ходулях, не иначе... комплекция
худощавая... лицо в пудре... глаза...

Ч: Ты увидел ее глаза. Прощай, счастливец.

Ч выхватывает меч и протыкает КУПЦА. КУПЕЦ хрипит и кашляет.

Ч: Да, я оруженосец.

КУПЕЦ (хрипит): Скальпель!

Ч: Потому, что я ношу с собой оружие.

КУПЕЦ (хрипит): Пинцет!

Ч: И использую его.

КУПЕЦ (хрипит): Четыре кубика новокаина!

Ч: Я всегда готов спасти попутчика по дороге...

КУПЕЦ: Держите его, кто-нибудь! Он же сорвет зажимы!

Ч (мягко): Всегда готов помочь ближнему выбраться из ближнего в дальнее.

КУПЕЦ начинает медленно, непонятным образом отодвигатья от Ч, голос
его слышен все глуше и глуше по мере того как он исчезает со сцены.

КУПЕЦ: Раствор! Подключите раствор!

Ч: Нет, ты еще не понял. Но скоро, очень скоро.

КУПЕЦ: Теряем! Теряем! Раствор, и еще зажимов!

Ч: Ты все поймешь и будешь благодарен мне.

КУПЕЦ: Почему не действует новокаин?

Ч: Скоро ты перестанешь быть одиноким. Мертвецы - дружный народ.

КУПЕЦ: Машенька, слева - раствор! А вы - готовьте бинты.

Ч: Как я мечтаю увидеть то, что видишь ты!

Свет постепенно гаснет.

КУПЕЦ (уже совсем почти исчез): Кто делал анестезию?! Кто?! Сколько?
Нет, конечно этого недостаточно!

Ч: Я буду твоим проводником. Ты в темноте сейчас, но скоро ты
увидишь свет.

ГОЛОС КУПЦА: Ага! Теперь можно начинать! (звяканье инструментов)

Темнота. Пятно света освещает кровать, на кровати под одеялом лежит
Ч. Из темноты выступает КУПЕЦ в халате.

КУПЕЦ: Лучше, правда?

Ч (слабо): Да...

КУПЕЦ: А вы меня довольно больно ткнули кулачонком в бок, молодой
человек. Я не ожидал от вас такой прыти.

Ч: ... я...

КУПЕЦ: Не надо. Не надо говорить. Я буду говорить. Нам пришлось
изрядно постараться, чтобы вас вытащить, молодой человек. Даже
мне удивительно, что наука сегодня может творить такие чудеса. В
каком-то смысле, вы - моя гордость. Такой сложной операции мне еще не
приходилось делать. Да еще эта ошибка с дозой анестезии. Вообщем, вы
счастливчик.

Ч: .. я...

Пятно света незаметно передвигается так, что КУПЕЦ находится в
середине его, а кровать прямо за его краем.

КУПЕЦ: Шшш... температура у вас... нормальная... все хорошо. Еще дня
четыре-пять полежите здесь, затем переведем вас в общую палату. Я
не думаю, что будут какие-либо осложнения. Конечно, возможна
регрессия...

Освещение внезапно изменяется, на то неестественное освещение, что
было сначала. По дороге, неестественно медленно, делая очень
странные шаги, идет Ч. КУПЕЦ отдаляется, и голос его становится
все тише и тише.

КУПЕЦ: То есть - я хочу сказать - теоретически возможна регрессия,
на самом деле шансы ее почти равны нулю... вы на прямом пути к
выздоровлению, молодой человек, дайте пожать вашу руку...

Ч:
Смерть появляется внезапно, и никуда не исчезает.
Она не приходит, ибо она незримо присутствует рядом все время,
и ей нет надобности приходить.
Она не проходит, ибо она не является болезнью, коей
является жизнь.
У смерти есть ангелы - молния, поезд, старость.
Иногда ангелом смерти становится человек.
Танцуйте на улицах, люди, и празднуйте смерть.
Смейтесь, как смеюсь я - от радости, что я не одинок в этом мире.

КУПЕЦ догоняет Ч.

КУПЕЦ: Приветствую тебя, друг. С кем свела меня дорога в этот раз?

Ч: Я - Йорик, шут короля Дании.

КУПЕЦ (смеется): Хорошо, ей-Богу, хорошо. Мне показалось, что ты
сказал, что ты Йорик, тот самый шут короля Дании.

Ч: Я - Йорик, шут короля Дании.

КУПЕЦ (смеется): Прекрасно! Прекрасно! Но тебе надо поработать над этим
испанским акцентом, приятель. Он портит все дело.

Ч: Ты бывал в Испании, купец?

КУПЕЦ: На родине дон Кихота. Где только я не бывал, с тех пор как
молокососом уехал из Дании и отправился с торговой компанией отца в
Англию. Третий раз возвращаюсь в родной Роскильд. Уже недалеко,
верно, о Йорик, шут короля Дании?

Ч: Недалеко до туда, куда ты приедешь, так.

КУПЕЦ: В Лондоне есть театр, похожий на пузырь. Я часто бывал внутри него.

Ч: Театр?

КУПЕЦ: Видел я там и Йорика, о Йорик.

Ч: Просто актер. Сколько я смешил своих хозяев? Я и был Йориком.

КУПЕЦ (смеется): Великолепно! Люблю веселых людей. Не так уж
часто встречаешь вас, а я побывал везде от Испании до Арабии.

Ч: И увидел, что все страны - это одна, в которой люди делают одно
и то же, сами этого не замечая.

КУПЕЦ: Что же?

Ч: Умирают.

КУПЕЦ: Ой, как мрачно.

Ч: Привыкай.

КУПЕЦ: Меняй, слишком мрачно для шута. С такими репризами ты не
продержался бы и дня при дворе короля Дании - любого короля Дании!

Ч: Старый королевский шут объяснил мне, что это мы смеемся над
своими хозяевами, а не наоборот, но получалось так, что... надо мной
всегда смеялись они. Милый мальчик Гамлет даже выкопал меня из-под
земли, чтобы посмеятся надо мной. Нет, нынче я не шут. Нынче я
ангел. Нынче я не говорю того, что могут услышать другие. Нынче
я не летаю ради золотых монет. Нынче я - это Я. Кто ты, купец?
Внешность обманчива. С виду - жирная свинья, не понимающая вообще
ничего; на деле - столь же достойный смерти человек, как и все
остальные.

КУПЕЦ: Все это так печально, (смеется) что просто смешно! Только
знаешь, что? Ты чуток слишком серьезен.

Ч: О смерти не шутят.

КУПЕЦ: Много размышляешь о ней?

Ч: Больше, чем она обо мне. Увы.

КУПЕЦ (смеется): Увы! Увы!

Пауза.

КУПЕЦ: Знаешь, что французы называют "Маленькой Смертью"? А? А?
(смеется) Оргазм. Подумай об этом.

Пауза.

КУПЕЦ: Скажи еще чего-нибудь, бывший шут.

Ч: Чтобы быть шутом, не надо ничего говорить. Надо только повторять
то, что уже знают твои хозяева. Никто не хочет слышать того, чего
они еще не знают. Новое пугает. Страшит, как смерть. Люди не хотят
знать, люди хотят быть счастливы. Но они одиноки, ах,
бедняжки. Они сами запирают себя в комнате привычек, проглатывают
ключ, а потом в одиночестве мучаются несварением желудка.

КУПЕЦ (оглаживает живот): Крепкая метафора! Но знаешь, что? Тебе
надо развеселиться. На дорогах стало страсть как опасно, я слыхал,
и хмурая компания, конечно, лучше, чем никакая...

Ч: Я - лишь временная твоя компания. С кем-то еще ты распрощался
бы у следующей развилки, а сам - обратно в комнату. Но я - я
познакомлю тебя с тем, с кем ты никогда не почувствуешь себя
одиноким.

КУПЕЦ: Твой приятель?

Ч: Да, он ждет тебя дальше по дороге. Одет во все черное, чтобы
было легче заметить.

КУПЕЦ: Слушай, хочешь развеселиться?

Ч: Нет. Ты поедешь с ним. Видишь, вон он виднеется, вдалеке, у
покосившихся ворот?

КУПЕЦ (смеется): Да погоди. Хочешь... увидеть Смерть?

Пауза.

Ч (недоверчиво): Да.

КУПЕЦ (протягивает): Держи.

Ч: Что это?

КУПЕЦ (смеется): Смертельный арабский яд.

Ч: Яд? Ты думаешь, я боюсь? (бросает яд в рот)

Ч хрипит и кашляет. Свет постепенно гаснет, пока в пятне света не
остается только замерший Ч.

КУПЕЦ (смеется): Конечно, я не думаю, что ты боишься! Что ты!
Такой смельчак, как ты, Йорик Испанский! Ты уже видишь свою смерть?

Действительно, СМЕРТЬ танцует по границе пятна света, вокруг Ч.

КУПЕЦ: Слышишь пение ангелов?

СМЕРТЬ подступает к Ч. Ч протягивает руки, и СМЕРТЬ играет на нем,
как на органе. Слышится божественная музыка.

Ч: Кто ты?

КУПЕЦ (смеется): Кто ты! Кто ты! И вот за эту радость я беру
всего тридцать долларов!

Ч: Кто ты?

КУПЕЦ (смеется): Не узнает! Я маленькое привидение из Вазастана!

Загорается небольшая лампа под абажуром, рядом с диваном. На
диване сидит КУПЕЦ в джинсах и футболке (например) и курит. СМЕРТЬ
опять танцует кругами, но они становятся постепенно все больше и
больше в радиусе, пока Она вовсе не утанцовывает со сцены.

Ч: Кто ты?

КУПЕЦ: Кто я? Я китайская бабочка! Я Петер.

Пауза.

КУПЕЦ: Пе - тер.

Пауза.

КУПЕЦ: (усаживает Ч на диван, трясет его) Отходи, слышишь!

Ч: Петер?

КУПЕЦ: Петер.

Ч: Петер, друг Мартина?

КУПЕЦ: Вернулся.

Пауза.

КУПЕЦ: Отошел?

Ч неуверенно кивает.

КУПЕЦ (смеется): На. Для поднятия настроения.

Ч закуривает.

КУПЕЦ: Значит так. Кислота - тридцать, без примесей, цена чуть ниже
рыночной. Сколько?

Ч (смеется): Сколько? Мешок.

КУПЕЦ (смеется): Нет, серьезно?

Ч: Пять.

КУПЕЦ: Вместе с...

Ч: Нет, вместе шесть.

Пауза. КУПЕЦ отсчитывает.

Ч: А что еще?

КУПЕЦ: Грибы, мексиканские обыкновенные, десять за грам, больше
двадцати грам - скидка. Гашиш, в унциях (не спрашивай): унция -
сто пятьдесят, пол-унции - девяносто, четверть - пятьдесят,
дальше несерьезно.

Ч встает, берет в руки лампу и медленно прогуливается вокруг сцены,
как бы проверяя, что в тени никто не прячется.

КУПЕЦ: Ты как?

Ч: Все нормально.

КУПЕЦ: Носитель света... Далеко тебя, однако, я испугался... малость.
Про что трип-то был?

Ч ставит лампу на стол.

Ч: Про смерть.

КУПЕЦ: Ууу... это извини. Ну ты знаешь, раз на раз не приходится.

Ч отошел настолько далеко, что только диван с КУПЦОМ остается
освещен лампой. По мере того как КУПЕЦ говорит, диван уплывает со
сцены.

КУПЕЦ (голос его постепенно отдаляется): Кстати, как от экс или
сильной травы, у этой кислоты бывает вторичный эффект. В том смысле,
что ты, может, через день, или пару часов, идешь где-нибудь, и
вдруг - бац! -

Освещение внезапно изменяется, на то неестественное освещение, что
было сначала. По дороге, неестественно медленно, делая очень
странные шаги, идет Ч. Голос КУПЦА становится все тише и тише.

КУПЕЦ: - подарок с неба, вставляет. Это не у всех, и ненадолго, сразу
говорю, и все таки! Как у Пригова: и все таки! и все таки! и все таки!
и все таки! Ну чего? Еще чего-нибудь, или пора платить?

Ч:
Смерть никогда не разочаровывает.
Смерть ласкова, даже когда кровь покрывает все.
Если Бог есть, то только для того, чтобы любоваться ее работой.
Нам не нужен Он. Нам нужна Она.
Без нее, мы оказались бы одни в пустыне, в степи, в бесконечном пространстве
дороги, ведущей в никуда.
Мы идем по дороге, но нас на ней поджидают друзья.
Смерть красива. Смерть красивее всего, что вы когда-либо видели.
Ибо Она - последнее, что вы когда-либо увидите, и вам придется
сравнить ее с пустотой, которая последует.
Веселитесь люди, пейте смерть, ешьте смерть, выбегайте на улицу, пойте
и танцуйте смерть, расступитесь, ибо Масленница есть на свете только
чтобы было где пройти Великому Посту!

КУПЕЦ догоняет Ч.

КУПЕЦ: (в сторону) Ба! Да это же Панург, друг Пантагрюэля.

Пауза.

Ч: Панург, друг Пантагрюэля.

КУПЕЦ (вздыхает): Я всегда говорил, кого только не встретишь на дороге
в Марсель! Иностранец с северным акцентом, считающий, что он -
Панург, друг Пантагрюэля.

Ч: Говори, что можешь, купец. Пока можешь говорить.

КУПЕЦ: Откуда ты узнал, что я купец?

Ч: На дороге, все люди - купцы. И все везут продавать только одну вещь
- себя.

КУПЕЦ: Значит, ты тоже?

Ч: Я себя уже продал. Теперь получаю выручку, с каждого встречного.

КУПЕЦ: Ты грабитель?

Ч: Наоборот. Я возвращаю людям то, что им и так принадлежит по праву.

КУПЕЦ: Не очень-то схоже с тем, что я помню о добром Панурге, друге
Пантагрюеля.

Ч: Я и есть Панург. Всю жизнь я плыл куда-то с великаном
Пантагрюэлем, и думал, что плыть туда надо мне. Позднее я понял,
что он обманул меня, я плыву куда-то только потому, что этого
хочется ему. Еще позднее я понял, что и он был обманут. Мы плыли,
потому что этого хотелось кому-то другому... тому, кто придумал нас,
придумал и дует в наши паруса... и дергает... (играет в марионетку)
вверх левая рука... вверх правая рука... вверх левая нога...
вверх правая нога... плывем... (кричит) Где ты? Где ты! Отзовись, о
кукольник! Автора! Автора! Ты видишь, он молчит. Он - это жизнь. Но
и у меня есть друзья.

КУПЕЦ: Не переигрывай. И поищи автора пооригинальнее. Ты декламируешь
какие-то детские истины.

Ч: Детские истины, о которых не рассказывают детям.

КУПЕЦ: Потому, что дети уже знают их.

Ч: Знали, но забыли сразу после рождения.

КУПЕЦ: А зачем им помнить об этой чепухе?

Ч: Но я заставлю их помнить! Я заставлю вас плыть к маяку,
который вы назовете своим! Я заставлю вас думать свои мысли, а не
прочитанные в журналах! И все мысли приведут вас к Ней!

КУПЕЦ: Не играй текст. Не суетись. Успокойся.

Ч: У меня еще будет время успокоиться, купец. Но оно еще не пришло.
Еще не пришло.

КУПЕЦ: Ты о смерти.

Ч: Ты на редкость прозорлив для купца.

КУПЕЦ: Нет, я не купец. Я - актер, спешу в Марсель на гастроли.
Каждый купец должен немного быть актером, чтобы преуспеть в своей
профессии. Но когда актер хоть немного становится купцом, то он уже
не актер.

Ч: Актер? Какие роли ты играешь?

КУПЕЦ: Те же, что и ты. И многие другие.

Ч: Ты ничего не знаешь про меня.

КУПЕЦ: Знаю достаточно.

Ч: Может быть, ты и о смерти можешь мне кое-что рассказать?

КУПЕЦ: Отчего же. Я умираю чуть ли не каждый день.

Ч: Я говорю о Смерти - ты никогда не умирал Смертью. Ты не можешь
сыграть Ее. Ты умирал тысячью каждодневных, ежедневных,
злободневных смертей - вдохновенно, сильно, но не с той Силой которая
по капле выжимает из тебя жизнь- никому от этого не радостно, никому
не страшно.

КУПЕЦ: Почему же, я популярен.

Ч: Потому что каждый раз ты знаешь, что завтра ты вернешься на
сцену в другой маске, и будешь точно так же одинок за кулисами. Но
никто не поднимается после Смерти - никто не тоскует - никто не одинок
- нет никаких апплодисментов, после которых тебе надо платить за такси
в одинокий отель - есть только тишина, тишина, тишина - саван из
тишины, и это - Смерть.

КУПЕЦ: Недурная память. Ты почти дословно цитируешь именно ту пьесу,
которую я сегодня играю в Марселе.

Ч: Я никогда не цитирую. Кого ты играешь в пьесе?

КУПЕЦ: Гм.. актера.

Ч: Он умирает?

КУПЕЦ: Да. Нет. В каком-то смысле.

Ч: Теперь ты понимаешь, о чем я говорю?

КУПЕЦ: Ты говоришь о том же, о чем говорят и все. Более того, ты без
устали повторяешь одно и то же, одно и то же, с тем же
выражением. Бывает, у актера хорошо получается какая-то роль, и он
играет ее все чаще и чаще, пока уже не может играть ничего
другого. Иногда, такое происходит с целым народом. Но этот актер
мертв, даже если это очень хороший актер. Я, конечно, не могу
винить тебя, что ты не можешь найти новые слова. Но найти новое
выражение, с которым ты их произнесешь - ты обязан. И тебе, в
частности, не мешало бы просто порепетировать прежде чем выходить на
сцену.

Ч: Взгляд актера.

КУПЕЦ: Нет. Кого интересует взгляд актера? За билеты платит Зритель.
Это взгляд Зрителя, который не хочет, чтобы ему стало скучно.

Ч: Нет, постой. Кого интересует взгляд Зрителя? Мы - актеры...

КУПЕЦ: Продолжай.

Ч: ... но лишь пока мы сами хотим этого. Мы разыгрываем тысячи пьес,
но когда мы в конце сбрасываем с себя грим и костюмы, то остаемся
одетыми лишь в одно - мысль о смерти.

КУПЕЦ: Ха! Мы верны себе, и в смерти мы остаемся актерами. Все дело в
том, что нас не существует. Нас нет. Мы не можем не быть актерами, не
думать чужих мыслей, сколько бы ты не кричал себе, что свободен и
сам свой господин. Никто не живет своей жизнью. Ты глядишь на мир
изнутри своей головы, красивой позолоченной клетки со множеством
дверок. Клетка вроде твоя, но она шибко похожа на все остальные
клетки, и выбраться ты из нее никогда не сможешь, потому что она к
тебе приделана. Скорее, ты сойдешь с ума пытаясь из нее сбежать, как
кошка от консервной банки, привязанной к хвосту.

Ч: Какая чушь!

КУПЕЦ: Мастер, который сделал тебя, умеет делать только один тип
певчей птицы. В двери есть замок, но ключ не потерян. Ключа нет,
его никогда не было. Замок есть только потому, что ты придумал его
себе, это декорация, бутафория! Вы свободны думать, что хотите,
господа! А в это время мыслей существует всего две-три, слов - дай Бог
пара десятков. Если мы хотим думать и говорить, мы как рыбы заглатываем
эти чужие грошовые мысли, мы пережевываем во рту эти чужие
копеечные слова, слепляем слюной в чужие украденные фразы,
задыхаемся ими и выплевываем, выплевываем, выплевываем! Тьфу! Вот они!
И все равно мы остаемся на крючке. Какой купец продал нам все это?
Кто? Кто? Правильно, мы сами. Мы знаем, что больше у нас ничего
нет. Когда мы сбрасываем с себя грим и декорации, дурак, мы остаемся
не просто голыми, нас вообще не остается! Мы состоим из грима и
декораций, мы пропитаны ими насквозь!

Ч (хлопает): Речь, достойная актера.

КУПЕЦ (кланяется): Реакция, достояная зрителя. Запомни, ничего
особенного в тебе нет. Санчо Панса, Йорик, Панург - ты просто актер,
монотонно кричащий о смерти.

Пауза.

Ч: Откуда ты можешь...

КУПЕЦ: Разве это не очевидно? Хочешь, я повторю тебе любые твои
слова, слово в слово?

Пауза.

КУПЕЦ: Или на выбор из того, что ты еще скажешь. Что.

Ч: Что?

КУПЕЦ: Черт.

Ч: Черт!

КУПЕЦ: Тьфу.

Ч: Тьфу...

Пауза.

Ч: Ты видишь фигуру в черном на обочине дороги, вон там, сидящую
под высохшим деревом?

КУПЕЦ: Ты что, уже забыл?

Ч: Ах, да.

Ч садится на обочину дороги.

Ч: Как болит голова.

Пауза.

КУПЕЦ: Ладно, брось. Речь актера - всего лишь речь актера. Как только
замолкает актер, Зритель отряхивается, как собака, и как ни в чем ни
бывало отправляется домой. И живет он все там же.

Ч: Она - Зритель. Она следит за нами издалека, никогда не подходит.
Она боится испачкать о нас руки.

КУПЕЦ: Изредка Зритель забывает кое-что. И тогда нам кажется, что
нам удастся ему о кое-чем напомнить.

Пауза.

Ч: Слушай, актер...

КУПЕЦ: Да?

Ч: А города есть?

КУПЕЦ: Чего?

Ч: Все говорят... про города... но... сколько я не ходил...
(качает головой)

Пауза.

Ч: Иди дальше, актер. Мне с тобой не по пути. Я устал.

КУПЕЦ: Мы помогаем друг другу.

Ч: Не надо. Иди. Удачи тебе в Марселе. Покажи им, что такое смерть!

КУПЕЦ: Удачи тебе. Один совет, два слова: Меньше Мелодрамы.
(удаляется)

Ч:
Я никто, и смерть... ни одна из них... не водит дружбы со мной.
К чему я ей, когда я - набор фраз на листе, разносящихся
из пустоты сцены в пустоту зала?
Наверное, смерти нестерпимо скучно.
Она одинока. Более одинока, чем я.
Ей не с кем поговорить. Она все уже слышала.
Никого не существует, кроме нее.
Жизнь - это мы, а нас нет.
Бедная моя, бедная, бедная, бедная...
(плачет)

Ч сидит на дороге. Медленно возникает СМЕРТЬ, в черном плаще с
капюшоном, лица не видно. СМЕРТЬ подходит ближе. Ч бросается к ней,
но останавливается, не добежав.

Ч: Как долго я ждал Вас... но... я ослеп... я не вижу Вашего
лица... я бы узнал Вас сразу, если бы я видел Ваше лицо... нет
сомнения... Вы -- моя смерть... (издалека ощупывает руками лицо
Смерти, как слепой) Да... Да... я узнаю милые черты... я знал Вас с
самого детства, когда еще был толстопузым сорванцом и бегал среди
лопухов, а на Вас было серое платьице... и косичка... косичка выросла
с тех пор... потому что у ребенка -- детская смерть, но взрослому не
пристало... каждому - свое... Как трудно найти... всю жизнь мы -
приживальщики у чужого стола...

СМЕРТЬ начинает танцевать вокруг него, и Ч приходится поворачивать
голову, обращаясь к ней.

Ч: Право сказать... я был уверен, что Вы не придете... или, что
придет та... другая... которая занимается всеми остальными... это
было мне особенно больно... потому что если я такой же, то зачем мне
умирать... я и не жил, меня и нет тогда...

СМЕРТЬ танцует быстрее.

Ч: Тем более... сейчас нас так много в мире... с одной
стороны... сколько же смертей нужно, чтобы хватило на каждого? Так
не может быть... Но я - не такой... я очень старался найти
свое... честное слово... к чему я оправдываюсь... Вы... такая,
какой я вас помнил... Вы - это возращение в детство... как Вы
танцуете, голова начинает кружиться... первый поцелуй... лицо мамы и
отца.. и ромашковый луг, и лопухи... чашка молока на полу... огонь в
печи, я обжегся... колыбелька... взад... вперед... взад...
вперед... какой счастье... я сплю...

СМЕРТЬ обнимает Ч.

Ч (кричит): Нет!

Ч душит СМЕРТЬ. СМЕРТЬ хрипит и кашляет.

Ч: Куда ты уходишь от меня? Не уходи... я ведь больше никого не
встречал и не встречу на этой дороге... я никогда не кончаюсь... я
-- вся жизнь... везде... Я все убиваю... я все убиваю...

СМЕРТЬ (хрипит): Меньше мелодрамы...

Ч: Что?

СМЕРТЬ: Я говорю, меньше мелодрамы. Нельзя так играть, нельзя! И
душение надо было отрепетировать, как следует.

СМЕРТЬ стаскивает капюшон. Это КУПЕЦ.

Ч: Актер?

КУПЕЦ: А ты кто?

Ч: Ты разыграл меня...

КУПЕЦ: Разыграл? Я сыграл для тебя.

Ч: Это жестоко...

КУПЕЦ: Тем не менее, все делают это каждый день. Раньше тебя это
не беспокоило?

Ч: Но я... я не играл.

КУПЕЦ: Ты - не играл?! Вся эта мелодрама - это было серьезно? А, я
понял. Хватит, перестань играть на минутку. Поговорим, как актер с
актером.

Ч: Ты - чудовище!

КУПЕЦ: Слушай, ты умеешь играть что-нибудь, кроме мелодрамы? Мне
просто интересно. Сыграй, что умеешь, но что-нибудь другое.

Ч бросается на КУПЦА и душит его. КУПЕЦ вырывается, в ходе схватки
Ч срывает с КУПЦА плащ, оставляя его в костюме и перчатках.

КУПЕЦ (кричит, отбиваясь): Держите его! Четыре! Три! Два! Один!
(хлопает в ладоши) Вы просыпаетесь! Вы просыпаетесь! Вы проснулись!

Это озадачивает Ч, он перестает нападать на КУПЦА и оглядывается.

КУПЕЦ (сменив интонацию): Вы добровольно участвовали в эксперименте по
воздействию гипноза на человеческий мозг. (в зал) Как вы заметили,
подобные эксперименты не всегда безопасны, но участник очень редко
становится столь агрессивен. (к Ч) Как вы себя чувствуете?

Пауза.

Ч: Я... да... я вспоминаю... хаха... раз... два... три... ловко вы
меня!

КУПЕЦ: (в зал) Спасибо. Дамы и господа! Вы были свидетелями и сами
слышали все, что произошло. Сейчас вы спрашиваете себя: что же
все это означает? Позвольте мне объяснить. Мы с вами ловко можем
снять одну перчатку и (снимает перчатку, но под ней оказывается
точно такая же) снять одну перчатку... (снимает перчатку, но под
ней оказывается точно такая же) снять одну перчатку (окончательно
снимает перчатку) и надеть другую перчатку (надевает другую). Снять
одну (снимает), надеть другую (надевает). Снять - надеть, снять -
надеть. Например, сегодня траур, и я надену ослепительно черную
перчатку. Завтра - выходной, и я надену по настоящему белую
шелковую перчатку с раструбом. Вам еще не страшно? Дело не в
перчатках, как вы прекрасно понимаете. То же самое я могу с
легкостью проделать и с целым костюмом. (начинает раздеваться) Как,
наверное, всем очевидно, сделать это труднее, чем с перчатками -
ведь сначала надо полностью снять с себя тот костюм, который на вас
уже надет. Труднее всего поменять трусы - я надеюсь, мне не надо
объяснять вам почему? Я мог бы...

Ч: Я могу идти?

КУПЕЦ: Ах да, простите. Дамы и господа, (Становится темно, только Ч в
ослепительно ярком пятне света), человек, самоотверженно
согласившийся на эксперимент для продвижения (смеется) науки!
(шепотом) Мне надо будет поговорить с вами после, бывает очень
неприятный эффект, если кто-то случайно посчитает до четырех, и
хлопнет в ладоши...

КУПЕЦ: ...то бывает, что у совсем небольшого процента участников, не
более двух-трех процентов... вы вряд ли окажетесь в этой
категории... (совсем тихо) Еще реже, у зрителей в зале...

Ч говорит что-то, но его не слышно. Что он говорит, я вам не
скажу.

ЗАНАВЕС